В детстве казалось, возьмешь ложечку
                        варенья — в банке столько же.
                        Ерунда! В банке меньше становится.
                        Уже ложкой по дну шкрябаешь...

                        Жванецкий М. «Помолодеть»

       Рано или поздно ребёнок узнаёт, что дети делятся на мальчиков и девочек, и что деление это неравное и несправедливое; что взрослые делятся на пап и мам, которые когда-то были мальчиками и девочками соответственно; что у мамы тоже есть своя мама, которая называется бабушкой...
        И что со временем все вокруг умрут. Хотя в глубине души всегда теплится иррациональная надежда, что всё-таки не все...

        "Солнце взошло, на какое-то время туман заблестел, а вскоре совсем растаял. На берегу на скалистом выступе лежала мертвая гагарка; вся мокрая, она была похожа на скомканный пластиковый пакет. София сказала, что это старая ворона, но бабушка с ней не согласилась.
        — Но ведь сейчас весна! — настаивала София. — Ты же сама сказала, что гагарки сейчас женятся, значит, они молодые и умрут еще не скоро.
        — Тем не менее эта умерла.
        — Тогда почему она умерла? — гневным голосом спросила София, она очень рассердилась.
        — Из-за несчастной любви. Всю ночь она пела и звала своего возлюбленного, но вместо него прилетел чужак, и тогда она бросилась с горя в воду и утонула.
        — Неправда, — закричала София и заплакала, — гагарка не может утонуть, расскажи как следует.
        И бабушка рассказала, что конечно же эта гагарка разбилась, когда летела, распевая свои песни, и в упоении не заметила, как наскочила на скалу. Вот и случилось то, что случилось, потому что гагарка потеряла голову от счастья.
        — Вот теперь лучше, — сказала София. — Давай ее похороним.
        — Не стоит. Когда начнется прилив, это произойдет само собой. Морские птицы должны быть погребены так же, как моряки.
        Бабушка и София пошли дальше, разговаривая о том, как хоронят моряков."

        "Пожалуй, он начал охотиться, подумала бабушка.
        И не ошиблась. Уже на следующее утро кот принес на крыльцо маленькую серо-желтую птичку. Горло ее было умело перекушено, и несколько пурпурных капелек крови красиво лежали на блестящем перьевом наряде. Потрясенная София, побледнев, некоторое время рассматривала убитую птицу. Потом она попятилась от убийцы, повернулась и бросилась прочь.
        Бабушка осторожно объяснила Софии, что хищные животные, например кошки, не видят разницы между птицей и крысой.
        — Значит, они глупые, — коротко сказала на это София. — Крыса противная, а птица красивая. Я решила, что не буду разговаривать с Маппе три дня.
        И она перестала с ним разговаривать. На ночь кот отправлялся в лес, а утром приносил добычу в дом, чтобы похвалиться, и каждый раз птицу выбрасывали в море. В конце концов, прежде чем открыть дверь в дом, София стала громко спрашивать, стоя под окном:
        — Можно войти? Труп убран?
        Она наказывала Маппе и только растравляла свою боль, выбирая слова пострашнее:
        — Кровавые пятна уже смыли?
        Или:
        — Сколько у нас убитых сегодня?"

        "— София, — окликнула ее бабушка. — Не забудь, что ты еще должна сбегать в магазин за апельсинами.
        — За апельсинами, — презрительно фыркнула София. — Как можно думать об апельсинах, когда разговор идет о Боге и дьяволе.
        Бабушка палкой, как могла, очистила туфлю и сказала:
        — Дорогая девочка, в моем возрасте я при всем желании не могу поверить в дьявола. Ты можешь верить во что угодно, но нужно учиться быть терпимым.
        — Что это значит? — спросила внучка недовольным тоном.
        — Это значит уважать чужое мнение.
        — А что значит «уважать чужое мнение»? — София топнула ногой.
        — Это значит позволять другим людям думать так, как они думают. Например, я разрешаю тебе верить в черта, а ты разрешаешь мне не верить в него.
        — Ты выругалась, — шепотом сказала София.
        — Вовсе нет.
        — Но ты же сказала «черт»?
        Больше они даже не смотрели друг на друга. Три рогатые коровы вышли перед ними на дорогу. Они медленно шагали к деревне, раскачивая боками и отгоняя хвостами надоедливых мух, при каждом неторопливом шаге их кожа то морщинилась, то натягивалась снова. Потом коровы свернули в сторону, и наступила полнейшая тишина.
        Наконец бабушка прервала молчание:
        — А я знаю одну песенку. — Она немного выждала и запела скрипучим голосом, сильно фальшивя:

Тру-ля-лей, тру-ля-лей,
Эй, беги сюда скорей,
Вот дерьмо коровье,
Кушай на здоровье.
Ешь его со смаком,
Кака.
        — Что ты сказала? — прошептала потрясенная София, не поверив своим ушам.
        Бабушка пропела эту и в самом деле непристойную песенку еще раз.
        София вышла на обочину и зашагала к деревне.
        — Папа никогда не говорит «кака», — бросила она через плечо. — Где ты только набралась таких слов?
        — А вот этого я тебе не скажу, — ответила бабушка.
        Тем временем они подошли к сеновалу, перелезли через ограду, миновали скотный двор, а когда вышли к магазину, София уже разучила песенку и вовсю распевала ее, точно так же фальшивя, как и бабушка."

Игорь Крейн.

Ý наверх Ý